Продолжу сегодняшний разговор.Теперь обращусь и к тебе тоже, Борис Николаич! Я приветствую тебя, Старый,
и прошу пардон за то, что отвечаю не конфеденциально, на почту,
а тут – в «Татьяниной теме». Но – особо времени у меня нет
( с о4.00-04.15 – снова «труба зовет!». Полевой сезон – кыды денешси)Для всех – СИБа вчера утром перевезли в Ростов бортом МЧС, и вчера же вечером повезли в Геленджик на летнее ПМЖ. Пока в кресле-каталке, но уже с бутылкой прохладного пива на коленях.
Что само по себе – радует. Повезли микроавтобусом от Войска Донского, Фроловы-младшие, жена и младший сын – с ним.
Сам СИБа не видел, помогали его встречать-отправлять дочка с зятем. Так что – все более-менее.
От Игоревича – всем нашим
«…приветик с кисточкой! Не дождетесь!» - (с его слов).
Теперь – по теме.Значит, таким макаром:
Поскольку мнения Миши и твои, Николаич, в значительной степени пересекаются и совпадают, постараюсь отвечать, только в особых случаях акцентируя личностные обращения.
Ага, мужики?Итак, начну с основного.Борис Николаич! Как бы ты ни хотел, как бы не сторонился
«политического аспекта татьяниного вопроса» - уйти от него
не получилось. И – смею тебя уверить! – не получится. Чему доказательство – хотя бы наши думалки в рамках «отдельно взятого форума».
Тут уж
«…вопрос ЗАЧЕМ и ПОЧЕМУ оставим без внимания…» не катит. Не получается оставить без внимания то, какого хрена в конце тридцатых в РККА принудительно вдвинули тему повальной дизелизации и КВнизирования.
( КВ, КВ-2… Хорошо хоть, модификации КВН – не состряпали).И, выводя за рамки разговор о «тридцатьчетверке», как «наследнице» бэтушки - ПОКА ВЫВОДЯ! – давай поговорим о том, насколько в «Татьяниной теме» уместен разговор о «двадцатьшестерке», «двадцатьсемерке» и т.д.
Хотя – идет уже разговор. Давно идет. А следовательно –
УМЕСТЕН. "Без отрыва от..." Тем более, в свете того, что ты сотворил с «фанерным сараем Сталина» и с фанерными мозгами тех, кто подобную сарайную точку зрения пытаются поддерживать.
А потому:
- Увага, панове! Проше – ОГНЯ!
Но без хотя бы шверпунктного разговора
«Кто есть ху» - не получится. Следовательно, полагаю уместным вернуться к предыдущему Мишиному посту.
Цитировать буду, только обвешковывая, но это для отсутствия перегрузки текста.Начну с двадцатьсемерки.Даже не с самой машины
( «танкеткой» её называть не буду. У меня при термине «танкетка» рука сама собой к стакану с содой тянется – изжога у меня от этого термина приключается.) – начну не с машины, а с того, что ты, Николаич, из нас единственный, кто имел дело с Т-27 живьем. Не с музейным экземпляром, не с моделькой 1/35, не с «виккерсовскими» братьями и сестричками разных лет и модификаций, коих по Африке и Аравии еще много бегает – а именно с Т-27. Пусть и переделанной, перешитой по необходимости, но сохранившей дух прототипа.
Вот строка из твоего письма:
«…Т-27, как транспортер переднего края... все же 800 кг грузоподъемности для гусеничного "мопеда" - это СУПЕР...»Это – не просто СУПЕР, Николаич. Это – очень серьезно. Тем более – ежели брать нашу исконную расейскую привычку к перегрузу ( если обещано по ТТХ -1.5 т голой грузоподъемности – грузим 3-4 т и ничего! Везем!)
Какие машины за бугром, за речкой строили на остове великобританского прототипа двадцатьсемерки – общеизвестно. А вот, упереться в нашу действительность и потребности в голову приходило не часто.
Хотя – зря.Теперь перепрыгну к Мише:t1001 писал(а):Танкетка Т-27 - отличная вещь для разведки и боевого охранения. Лучше чем БА-64 по проходимости.
Вот тут – не соглашусь.Для разведовательно-дозорной боевой единицы Т-27 имеет несколько очень серьезных конструктивных пороков, делающих её применение в этом качестве не только бесперспективным, но и маловозможным.
А именно:Основной конструктивный недостаток прототипа – экипаж.
ДВА ЧЕЛОВЕКА.
Для БРДМ – отсутствие третьего члена экипажа, исполняющего обязанности командира машины – швах.
Помните песенку из «Хроник пикирующего бомбардировщика»?
Командир – Иван Иваныч,
Штурман был – Иван Степаныч,
Стрелок-радист – Иван Фомич,
Техник был – Иван Ильич.
Держит курс – Иван Иваныч,
Держит связь – Иван Степаныч,
Бой ведет – Иван Фомич,
В землянке спит – Иван Ильич.
Пьет коньяк – Иван Иваныч,
Пьет вино – Иван Степаныч,
Водку пьёт - Иван Фомич,
Чинит борт - Иван Ильич.То есть - кто-то ведет машину. Кто-то - держит связь и ведет огонь по возможности. А командир - именно
ВЕДЕТ бой. Управляет своим экипажем, наблюдает, командует и проч.
Ну, а ремонтом занимаются сами, Иван Ильич - это в ПТРМ...
Я уже не говорю о том, что, например, для такой худой долговязой жерди, как я, даже в «тридцатьчетверке», на месте водителя тесно ( да и в большинстве современных машин не особо просторно), что уж говорить о Т-27? А её обзор, категорически неприемлемый для БРДМ?
Следующий порок – вооружение. А точнее – его размещение.
И третий серьезный порок для БРДМ – отсутствие плава.
Сразу обозначу:Все эти недостатки – вполне исправимы – даже при небольшой задаваемой заказчиком модификации конструкции в процессе серийного выпуска. Беда в том, что не задавал такого заказчик. А потому использование Т-27 в каноническом виде в качестве БРДМ считаю невозможным. От полноприводного колесного вездеходика по типу 69-го с пулеметом в открытой турели и то – проку больше.
А вот ежели машину
МОДИФИЦИРОВАТЬ…..По поводу Т-40 – соглашусь сразу, безоговорочно и полностью. Это для своего времени – изумительной красоты и уровня машина!!! Изумительной!!!А чуть подправь её, хотя бы – по опыту войны с финнами – добавь третьего человечка – и вышла бы такая БРДМ, что служила бы не только всю войну, но и в послевоенные годы еще б лет с десять не устарела бы.
Для форсирования водных преград под огнем неприятеля, конечно, не всегда применима, но для десантов, для ночных захватов пондететов с плава, плацдармов в малоожидаемых местах ( по примеру того же Невского Пятачка, где даже тридцатьвосьмеркам иногда удавалось перевалить на другую сторону), для разведки, дозора, коротких полупартизанских рейдов…
О Т-26, думаю, поговорим позже, подробнее и взвешанней. ОН ТОГО СТОИТ.Но фразу
t1001 писал(а):Ещё по опыту войны в Испании всего одна 37-мм пушка могла вывести из строя до 10 Т-26.
-
поланаю крайне некорректной.Что значит
«до 10 Т-26.»?
Если их поставить в рядок перед пушкой?
Метрах в 300-500? Так тогда не до 10 танков можно вывести из строя, а столько, сколько перед пушкой в зоне огня поместится – знай себе, унитары подтягивай!
Но если так, то тогда справедливой будет и фраза о том, что наша «сорокопятка» может вывести их строя до 10 ( или больше!) танков типа Pz-III всех модификаций и Pz-IV модификаций до F2 включительно.
А если говорить о Ф-22 или Ф-22УСВ, то тогда Панцерваффе вообще каюк бы пришел в первый же день войны. Даже если бы все трехдюймовки ( с образцами 02/30 включительно!) остались бы лишь с одними ОФС и шрапнелью. Шрапнельный унитарный выстрел в калибре от 75мм и выше, поставленный «на удар» при огне прямой наводкой метров с 200 проламывает 30мм бронелист на ура с гарантией.
Так что о двадцатьшестерке поговорим «попозжа». Как и о бэтушках.
О «шестидесятке» и Т-70.Лично мне приходилось работать с этими машинами только в качестве использования их в рамках «реконструкций» и всяческих показов-парадов в праздничные даты.
На форуме в рубрике «Бронетехника» я рассказывал об этом, как в темах о Т-60/70, так и в смежных темах. Личного боевого опыта работы на
Т-60 и
Т-70 у меня нет. Как и нет знакомых людей,
лично воевавших на этих машинах. Только воспоминания. Во многих случаях - противоречивые. Что совершенно естественно.
Поэтому в который раз хочу предоставить слово человеку, знавшему эту «саранчу Сталина» непосредственно; авторитету, который ( как и Грабин) лично для меня является образцом взвешенного,
ПРАВДИВОГО и обдуманного слова -
Катукову Михаилу Ефимовичу.Это мнение он высказывал в середине 42-го непосредственно в ГЛАЗА Сталину.Цитирую по мемуарам-воспоминаниям «На острие главного удара» ( цитата будет объёмной, но она того стоит): "...Нужно ли говорить, что к встрече с Верховным Главнокомандующим я готовился с
большим волнением. Тем более что до сих пор со Сталиным никогда не встречался.
Все мое знакомство с ним сводилось к непродолжительному разговору по ВЧ после
прошлогодних боев на мценcкиx рубежах...
Возможно, нынешнему читателю не понятно это волнение. Но тогда для нас,
фронтовиков, имя Сталина было окружено безграничным уважением. С этим именем
связывалось все самое священное - Родина, вера в победу, вера в мудрость и стойкость
нашего народа.
...Поскребышев ввел меня в комнату, то ли приемную, то ли столовую, и на минуту-
другую оставил одного. Я было приготовился доложить Верховному по всей форме, по-
военному, но неожиданно открылась боковая дверь, и я услышал голос Сталина:
- Здравствуйте, товарищ Катуков! Заходите ко мне.
Я только и успел сказать:
- Здравствуйте, товарищ Сталин. - А подготовленный в мыслях доклад из головы
вылетел.
Вслед за Сталиным я прошел в его кабинет. Пожав мне руку, Верховный предложил:
- Садитесь и курите. На меня не смотрите, я сидеть не люблю.
Тут же достал из кармана коробку папирос "Герцеговина Флор". Вынул из нее две
штуки, отломил от них табак и, высыпав его в трубку, закурил.
- Что же не закуриваете? - спросил он меня, прохаживаясь по комнате,
То ли от волнения, то ли еще почему, но курить не хотелось. А Сталин, выпустив
облако дыма, продолжал:
- Курить не хотите, тогда рассказывайте по порядку, как у вас, у вашего корпуса дела
на фронте? Как воюет мотопехота и как наши танки?
Как можно короче я рассказал о последних боевых событиях на Брянском фронте, о
действиях наших танкистов и пехотинцев. А Сталин, вышагивая по кабинету, задает мне еще
вопрос:
- Как считаете, хороши наши танки или нет? Говорите прямо, без обиняков.Отвечаю, что танки Т-34 полностью оправдали себя в боях и что мы возлагаем на них
большие надежды.
А вот тяжелые танки KB и боевые машины Т-60 и Т-70 в войсках не
любят.Сталин на минуту остановился, вопросительно изогнув бровь:
- По какой причине?
Трудно было говорить Верховному в глаза то, что, как я понимал, не доставит ему радости и
скорее всего, будет противоречит тому, что говорили Сталину те, кто отвечал за вооружение нашей армии.
Но лукавить для боевого офицера, даже с риском навлечь на себя неприятности я считал
невозможным и потому сказал:
- KB, товарищ Сталин, очень тяжелы, неповоротливы, а значит, и неманевренны.
Препятствия они преодолевают с трудом. А вот тридцатьчетверке все нипочем. К тому же
KB ломают мосты и вообще приносят много лишних хлопот. А на вооружении у KB такая же
семидесятишестимиллиметровая пушка, что и на тридцатьчетверке. Так, спрашивается,
какие боевые преимущества дает нам тяжелый танк? Вот если бы у KB пушка была
посильнее, калибром побольше, тогда другое дело. Можно бы, пожалуй, мириться и с его
тяжестью, и с другими конструктивными недостатками.Раскритиковал я и легкий танк Т-60. У него на вооружении пусть и автоматическая, но
всего лишь 20-мм пушка. Серьезной борьбы с бронетанковыми силами врага эта машина
вести не может. К тому же у него мал клиренс, в совершать на нем марши, ходить в атаку по
снегу и грязи - мертвое дело. В подмосковных боях нам пришлось эти танки таскать на
буксире.
Легкий танк Т-70 имеет более солидную броневую защиту, вооружен 45-мм пушкой, на
нем установлены два автомобильных двигателя. Но он хоть и начал поступать на
вооружение, но пока себя ничем особенным не проявил. Его боевые качества недалеко ушли
от наших старых БТ и Т-26, а экипаж этого танка на одного танкиста меньше.
- Одна канитель с ними, товарищ Сталин, - заключил я.Верховный слушал внимательно, не перебивал. Но когда я изложил свою точку зрения
о всех танках, находившихся у нас на вооружении, он, выдержав длинную паузу,
неожиданно начал мне доказывать,
что я напрасно так резко обрушился на KB, Т-60 и Т-70,
что они неплохие машины и, возможно, мы, танкисты, просто недооцениваем их.Слушая Сталина, я, разумеется, волновался, но все же решил не сдаваться. Привел ряд
боевых примеров, подтверждающих, что
KB, Т-60 и Т-70 не оправдывают себя на поле боя.И еще раз попросил:
- Пусть вооружат танки, хотя бы те же тяжелые, более мощной пушкой, тогда они нам
пригодятся.Уже по тому, что Сталин с особым пристрастием пытал меня, чем хороши и чем плохи
по своим тактико-техническим свойствам наши танки, я понял, что Верховный
Главнокомандующий хочет досконально, до самой, что называется, глубины, разобраться в
сильных и слабых сторонах нашей бронетанковой техники сорок второго года. Нетрудно
было догадаться, что его вопросы непосредственно связаны с неудачными боями летом и
осенью сорок второго. Сталин пытался найти причину этих неудач.
Доложил я также Верховному о нехватке радиостанций в танковых войсках. На первом
этапе войны приемо-передающие радиостанции имелись только на командирских машинах,
а на линейных их не было, были только приемные, что немало затрудняло управление боем.
Положение почти не изменилось и в сорок втором году. Пожаловался также, что большую нужду
испытываем в телефонном кабеле.
- Подождите, товарищ Катуков, - сказал Сталин,- скоро и с рациями, и телефонным
кабелем дело поправится.
Тут не могу удержаться от дальнейшего цитирования - хотя и не совсем по теме, но все же - по теме, особенно в связи с Мишиным постом - Е.М....И опять Верховный Главнокомандующий шагал по комнате из конца в конец. В
тишине слышно было, как поскрипывают его сапоги. Раскурив во второй или в третий раз
трубку, он спросил, как на фронте награждают отличившихся в боях воинов орденами и
медалями.
Что я мог ответить? Плохо обстояло дело с награждением людей, совершавших подчас
беспримерные подвиги. А получалось так потому, что награждение производилось только
Указами Президиума Верховного Совета СССР. Пока пересылали представление к награде
по всем фронтовым инстанциям, пока попадало оно в Москву, потом в Указ, проходило
очень много времени. Между тем бои шли непрерывно. И смотришь, иной отличившийся и
представленный к награде человек или выбыл по ранению куда-то в тыловой госпиталь, или
погиб в очередной схватке с врагом, или переведен в другое соединение. Придут, бывало,
награды, а вручать их некому.
- Вот если бы, товарищ Сталин, - предложил я, - дать права в этом отношении фронтам,
армиям, соединениям...
- Подумаем, - сказал Иосиф Виссарионович и снова перевел наш разговор на боевые
дела, чисто танковые. Спросил:
- Стреляют танкисты с ходу?Я ответил, что нет, не стреляют.
- Почему? - Верховный пристально посмотрел на меня.
- Меткость с ходу плохая,
и снаряды жалеем,- ответил я. -
Ведь наши заявки на
боеприпасы полностью не удовлетворяются.Сталин остановился, посмотрел на меня в упор и заговорил четко, разделяя паузами
каждое слово:
Далее - попрошу внимательно! Тут речь пойдет именно о танковом огне, именно о МОГУЩЕСТВЕ калибра танкового клистира, а не о его "дырокольности. Особые места я выделю жирным курсивом - Е.М.Сталин:
- Скажите, товарищ Катуков, пожалуйста, во время атаки бить по немецким батареям
надо? Надо. И кому в первую очередь? Конечно танкистам, которым вражеские пушки
мешают продвигаться вперед.
Пусть даже ваши снаряды не попадают прямо в пушки
противника, а рвутся неподалеку. Как в такой обстановке будут стрелять немцы?
- Конечно, меткость огня у противника снизится.
- Вот это и нужно, - подхватил Сталин. - Стреляйте с ходу, снаряды дадим, теперь у нас
будут снаряды.
И еще несколько слов о пресловутом "человеческом факторе". О том, что "...воюет не техника. Воюют - люди" - Е.М....Выдержав большую паузу, Верховный назвал несколько генералов и спросил, знаю ли
я их. С большинством из названных я не был знаком и на фронте не встречался. А те
немногие, которых я знал, были настоящие боевые военачальники и заслуживали только
доброго слова.
И вот наступил решающий момент беседы, ради чего, видимо, и вызвал меня
Верховный Главнокомандующий к себе.
- Вот что, товарищ Катуков, - сказал Сталин, - вы назначаетесь командиром
механизированного корпуса. Он будет куда посильнее танкового. А воевать поедете вот
сюда...
И Верховный показал мне на карте, лежавшей на столе, один из районов Калининской
области.
Такое решение Сталина было для меня большой неожиданностью. Я поблагодарил
Верховного за доверие, но сказал:
- Как же мне быть с первым танковым корпусом? Хотелось бы вывести его в ряды
гвардейских и уж тогда...
Сталин только махнул трубкой:
- Вы, товарищ Катуков, не раз еще будете гвардейцем, и не в этом сейчас дело.
Я взмолился:
- Товарищ Сталин, не так просто подготовить, научить войска.
Большое для боя дело,
когда тебя люди хорошо знают и ты их знаешь. В составе первого танкового корпуса
находится первая гвардейская танковая бригада,
с бойцами которой меня связывают узы
самой крепкой боевой дружбы. Разве легко с ней расстаться! - И я поспросил Верховного: -
Включите войска первого танкового корпуса в новый, механизированный. Мы зло будем
драться, не щадя жизни.Сталин ухмыльнулся, расправил сгибом указательного пальца усы.
- Ну что ж, напишите номера бригад первого танкового корпуса, которые хотите взять.
Я записал на листке 1-ю гвардейскую, 49-ю танковую и 1-ю мотострелковую бригады и
передал записку Сталину. Он прочитал и покачал головой.
- Почему не хотите брать бригаду KB?Отвечаю, что с ней трудно будет воевать на болотах Калининской области. Видимо, это
объяснение удовлетворило Верховного. Он взял телефонную трубку и вызвал к аппарату
начальника Генерального штаба. Продиктовав номера, Сталин приказал:
- Эти бригады первого танкового корпуса перебросьте туда, где Катуков будет
формировать механизированный корпус, а в первый танковый корпус пошлите другие
соединения.
Положив на рычаги телефонную трубку, Сталин обернулся ко мне и, прищурившись,
спросил:
- Ну что, товарищ Катуков,
теперь довольны?Поблагодарил я Верховного и обратился еще с одной просьбой: нельзя ли перевести в
формируемый механизированный корпус П. Г. Дынера,
моего постоянного помощника по
технической части, и М. Т. Никитина, бессменного начальника оперативного отдела.- Хорошо, забирайте их с собой, - ответил Сталин и на прощание пожелал успеха
новому механизированному корпусу в грядущих боях.
...Вместе с Поскребышевым я вернулся в Москву. На Красной площади пересел в свою
машину и отправился к Якову Николаевичу Федоренко. Доложил ему по порядку весь
разговор с Верховным Главнокомандующим. Федоренко приказал сдать корпус генерал-
лейтенанту танковых войск Василию Васильевичу Буткову.
Он отметил, что управление
сейчас готовит специальный приказ Верховного Главнокомандующего о необходимости
всем танкистам во время боя вести огонь с ходу из пушек по батареям и другим огневым
точкам врага.Чуть позже – продолжу.
С уважением, Е.М.