В Советском Союзе середина 50-х гг. характеризовалась резким качественным скачком в развитии танкового вооружения. В это время в связи с появлением ядерного оружия актуальным стал вопрос о средствах борьбы с танками и другими бронированными целями противника на дальностях свыше 2500 м, для поражения которых требовались высокие точность стрельбы и бронепробиваемость. Нарезные и гладкоствольные танковые пушки на таких дальностях стрельбы были малоэффективными. Эту задачу предстояло решать с помощью противотанковых ракетных комплексов (ПТРК).

Все отечественные танки, принятые на вооружение в первом послевоенном периоде, имели классическую схему общей компоновки, которая оправдала себя в годы Великой Отечественной войны на средних и тяжелых танках. Эта схема предусматривала разобщенное рациональное расположение членов экипажа в корпусе и башне танка в соответствии с выполняемыми ими функциями в бою, размещение основного оружия во вращающейся бащне, а моторного и трансмиссионного отделений в кормовой части корпуса. Компоновочные схемы с передним расположением трансмиссии, применявшееся ранее на легких танках Т-60 и Т-70, учитывая опыт Великой Отечественной войны, в качестве перспективных уже не рассматривались. Такая компоновочная схема была применена после войны только на опытном легком плавающем танке К-90.

Основными критериями эффективности отечественных АПЛ первого поколения, являвшихся носителями БР, впрочем, как и любых других подводных ракетоносцев стратегического назначения, являлись высокие боевая устойчивость и коэффициент оперативного использования (КОИ). Первое из этих требований определялось способностью корабля нанести ответный ракетно-ядерный удар при любом развитии обстановки, в том числе при достаточно продолжительном периоде неядерной войны или вооруженного конфликта. Повышение КОИ позволяло увеличить эффективность морской составляющей ядерных сил сдерживания при отсутствии каких-либо договорных ограничений или в условиях их действия. Повышение интенсивности использования подводных носителей БР, в свою очередь, находилось в прямой зависимости от их автономности, безотказности непрерывно работающего в море оборудования и механизмов, а также от ресурса, сроков межпоходовых периодов и заводских ремонтов.

В принципе, АПЛ пр.659 вполне могли бы решать поставленные перед ними задачи. Для того чтобы осуществить пуск всех шести ракет, этому кораблю с момента всплытия в надводное положение требовалось около 12,5 минут – слишком мало для того, чтобы противолодочные силы нашли его в огромных просторах океана, пусть даже и ограниченных дальностью полета ракеты П-5 районах. Другое дело, насколько эффективной была сама ракета, и могли ли лодки своевременно развернуться в назначенных районах. Вот с этими показателями у АПЛ пр.659 все выглядело не так гладко.

АПЛ пр.627 создавалась без какого-либо ТТЗ, разработанного флотом, и по существу, являлась экспериментом. Целесообразность его проведения не может вызывать сомнение. Теоретически он должен был позволить отработать технологию постройки атомных лодок и достаточно ясно сформулировать тактико-технические требования к ним. Однако в нашей стране этого не произошло, и в угоду политической конъюнктуре развернулось серийное строительство кораблей этого класса еще до момента завершения испытаний первого из них. При этом учитывались лишь некоторые из замечаний представителей флота. Можно сказать, что руководству страны был важен факт самого существования АПЛ, а не то, какие задачи они могут решать.

После завершения Второй мировой войны ВМС США располагали большим количеством ДЭПЛ новейшей постройки типов Gato, Balao и Tench. Когда американцы получили в свое распоряжение немецкие лодки XXI и XXIII серий, а также ознакомились с технической документацией кораблей XVII и XXVI серий с парогазовыми турбинами, стало очевидно, что находившиеся в составе ВМС США ДЭПЛ морально устарели и требуют существенной модернизации. Вместе с тем, многие в руководстве страны полагали, что выделять на нее средства нецелесообразно, так как в случае глобальной войны с Советским Союзом, не зависящим от морских коммуникаций, подводные силы не смогли бы сыграть решающую роль в исходе боевых действий.